(Klinger) Георгий (Ежи), прот. (1918-76), польский правосл. богослов. Род. в Смоленске, в семье проф. филологии; дедом К. был архиеп.Феодосий Смоленский. В 1924 переселился с семьей в Польшу. Учился в Познанском ун-те, Пражской правосл. ДС и на филологич. отделении Ягеллонского ун-та, к-рый окончил в 1945 и был оставлен при каф. философии. Сан священника К. принял в 1952, после чего служил в приходах Польской Правосл. Церкви. С 1954 преподавал в Правосл. ДС (Варшава), а с 1957 перешел в Христианскую богосл. академию, где вел курсы догматич. и нравств. богословия. С 1967 исполнял обязанности проректора академии. Он принимал участие в экуменич. работе и неоднократно бывал гостем Московского Патриархата.
Осн. труды К. относятся к области литургики, но ряд его работ посвящен библ. проблемам. К. являлся единственным правосл. богословом, принимавшим и развивавшим мн. концепции *Бультмана. С т. зр. К., в них правомерно то, что наиболее часто оспаривалось критиками Бультмана: опыт приложения к интерпретации Библии совр. филос. концепций, в частн., экзистенциализма. К. напоминает, что так поступали древние апологеты, каппадокийцы, блж.*Августин. Правда, принимая бультмановскую *демифологизацию, К. толкует миф шире, чем нем. экзегет, - как миф-мифологему, как символич. обозначение реальности, ссылаясь при этом на правосл. авторов *Булгакова и Б.Вышеславцева. В работе "Бультмановская концепция Креста и Воскресения в свете православного богословия" (1968; рецензия: ЖМП, 1969, №12) К. подчеркивает, что для богословско-литургич. традиции Православия Крест и Воскресение нераздельны. Это, по мнению К., вполне согласуется со взглядом Бультмана. Однако совпадение здесь далеко не полное; и сам К. вынужден признать, что правосл. понимание Пасхи "перерастает бультмановскую перспективу". В др. работах К. применял символико-экзистенциалист. метод толкования к частным аспектам Свящ. Писания. Так, он рассматривал эпизод с юношей в Мк 14:51-52 в связи со сказанием об Иосифе (Быт 39). В свете древних литургич. и святоотеч. памятников К. понимал образ юноши как *аллегорию человека, принимающего крещение и оставляющего ветхие одежды. Автор сам признает, что эта спорная интерпретация - не более чем гипотеза ("Утраченная экзегеза двух строк Ев. от Марка", 1966). В том же плане дает К. толкование слов об Ангеле, возмущавшем воду в купели Вифезда (Ин 5:4). Для раскрытия своей мысли экзегет привлекает данные *археологии библейской. Находки в развалинах купели свидетельствуют, что этим целебным источником пользовались язычники - найдены их благодарственные надписи, посвященные богам. К. считает, что замена "богов", в частн., Асклепия "Ангелом" указывает на широту раннехрист. подхода к язычеству ("К проблеме влияния библейской археологии на новое понимание некоторых элементов раннехристианской доктрины", 1974).
В сфере ВЗ К. придерживался *новой исагогики и использовал ее для толкования *истории спасения. Он считал, что религия *патриархов еще лишена сотериологич. элемента и поэтому историю спасения следует заключить в рамки между Исходом и явлением Христа. Именно Исход стал прообразом вхождения в новую жизнь, прообразом крещения. Спасение есть факт сверхисторический, обращенный к личности человека, но в то же время оно осуществляется в эмпирич. истории. Правосл. учение о Домостроительстве может, по словам К., соединить эти два аспекта. Оно объясняет и слова Христа в Мф 16:28, к-рые "следует относить не только к поколению апостолов и первых христиан, но к каждому поколению христиан, так как в каждом поколении есть люди, для которых Царство Божие - осуществившаяся реальность". Т.о., К. включал в свое толкование и доктрину *"осуществленной эсхатологии". Он утверждал, что спасение, имевшее историч. рамки, остается после явления Христа и начала эсхатологич. эры открытым для всех ("Исход и Крещение как два основных пункта в Истории спасения", 1974).
O istocie Prawos‹awia, Warsz., 1983 (в этом сборнике осн. произведений К. есть очерк его биографии и перечень его работ).
(Некролог), ЖМП, 1976, №10.
