Фотий (в миру Петр Никитич Спасский) - известный церковный деятель. Родился в 1792 г. в погосте Спасском, Новгородского уезда, где его отец был дьячком. В 1814 г., окончив курс в новгородской академии, поступил в Санкт-Петербургскую духовную академию, но уже в следующем году, вынужденный по болезни оставить ее, был определен учителем в Александро-Невском духовном училище. Состоя, по тогдашним правилам, в непосредственном отношении к семинарскому начальству, Ф. имел возможность сойтись с ректором семинарии, архимандритом Иннокентием (умер в 1819 г. на пути в Пензу, куда был хиротонисан во епископа). Иннокентий был человек высоких аскетических воззрений. По собственному признанию, Ф. замечал ""все слова Иннокентия, поступки, виды, действия, дух веры"" и слагал в тайниках своей души ""образ жития благочестивого"". В 1817 г. Ф. принял монашество, получил священный сан и был назначен законоучителем во второй кадетский корпус. С первого же года он выступил против господствовавшего в тогдашнем обществе мистического настроения, или, по его собственному выражению, ""против масонов, иллюминатов, методистов, Лабзина, Сионского Вестника и прочих"". Резкие обличения его не остались без влияния на разрыв связей, иногда довольно тесных, между мистиками и некоторыми представителями духовенства. Один из иеромонахов, занимавший довольно видный пост, допустил кощунственный поступок, молва о котором быстро обошла общество. После этого Ф. с еще большей уверенностью ""возвысил вопль свой, яко трубу"", и дошел до того, что в городе стали говорить, будто он помешался. Ф. было сделано внушение, мало подействовавшее на него, потому что в среде тогдашнего петербургского общества и высшего духовенства были лица, сочувствовавшие ему, хотя и не решавшиеся обнаруживать свое сочувствие, так как господствующее положение занимала еще партия противоположных Фотиевым воззрений. В 1820 г., после проповеди, произнесенной в Казанском соборе, Ф. был удален из Санкт-Петербурга и назначен настоятелем Деревяницкого монастыря, в 3 верстах от Новгорода. Это назначение принесло Ф. игуменский сан, но, будучи в сущности почетной ссылкой, не могло его не огорчить, тем более что Деревяницкий монастырь был один из самых захудалых. К этому времени относится знакомство Ф. с графиней А.А. Орловой-Чесменской , которую направил к нему ее прежний духовный отец, преосвященный Иннокентий. Графиня слушала проповеди Ф. в Казанском соборе; когда он был удален из Санкт-Петербурга, она сообщала ему столичные новости, присылала щедрые пожертвования и вообще всячески поддерживала его дух, а в то же время хлопотала о возвращении его в Санкт-Петербург. Под ее влиянием митрополит Серафим в январе 1822 г. перевел Ф. в Сковородский монастырь, с возведением в архимандриты, а после Пасхи того же года вызвал его в Санкт-Петербург и поместил в лавре. Ф. сразу примкнул к обществу благочестивых дам высшего света и, как человек оригинальный, убежденный, смелый и окруженный некоторым ореолом изгнания и подвижничества (он носил вериги), имел в этом обществе большой успех. Влияние новой среды вредно сказалось на Ф., способствуя утраты прямоты и развитию лукавства, о чем он, по крайней самоуверенности, без стеснения вспоминал в последующие годы. 21 мая, при освящении новой церкви в лавре, Ф. познакомился с обер-прокурором Святейшего Синода князем А.Н. Голицыным (см. IX, 50 - 51), был приглашен к нему в дом и после неоднократных свиданий с ним у графини Орловой, где он ""девице и князю предлагал слово и дело Божие по три, по шести и до девяти часов в день"", был зачислен князем его ""духовным учителем"" и ""златоустом"". Когда Ф. стал собираться в свой монастырь, князь Голицын удержал его до возвращения в Санкт-Петербург Государя, обещая исходатайствовать ему аудиенцию. Свидание с Государем произошло 5 июня, в Каменноостровском дворце. Этому свиданию, во всяком случае необычному, придавали особенное значение. Митрополит благословил Ф. древней иконой нерукотворного Спаса, а Голицын долго беседовал с ним накануне аудиенции. Ф., собственно говоря, шел против Голицына, но не показывал и виду, что он его противник. Входя во дворец, Ф. крестил все входы и выходы, ""помышляя, что тьмы здесь живут и действуют сил вражиих"". Беседа с Государем шла ""о делах веры и церкви"". Вскоре затем Ф. получил из кабинета Его Величества наперсный крест с драгоценными украшениями, а в августе был назначен настоятелем первоклассного Юрьевского монастыря. Рекомендуя Ф. Синоду, митрополит выставлял на вид, что Фотием исправлены в короткое время два монастыря без пособия со стороны казны, почему есть надежда, что им будет исправлен и Юрьев монастырь. Перед отъездом в Новгород Ф. был приглашен к императрице и в разговоре с ней коснулся, как он выразился, ""до князя Голицына и прочих врагов веры, сынов беззакония"". Голицын, ничего не подозревая, благоговейно переписывал получаемые от Ф. письма характера не только не обличительного и не враждебного, но даже льстивого, и пересылал их графине Орловой. Полтора года, проведенные Ф. в Юрьевском монастыре, были временем, когда его авторитет укрепился незыблемо. Когда, вызванный в феврале 1824 г., Ф. явился в Петербург, он уже не стеснялся выставлять себя каким-то воинственным орудием Промысла, определенным на поражение духов злобы, изрекал загадочные тирады, говорил о своих видениях и снабжал представителей высшего общества широковещательными посланиями. Два таких послания, в которых заключались намеки на какую-то тайну, были доставлены и Государю. В результате Ф. добился того, что он 20 апреля был приглашен явиться в кабинет Государя тайно, с секретного входа, и беседовал с ним три часа. После этого, Ф. порвал всякие сношения с князем Голицыным, даже предал его анафеме, обзывая духовным Наполеоном и не стесняясь всем о том рассказывать и даже писать Государю. Устранив себя от вмешательства в дела веры и принимая Ф. за истинного выразителя взглядов церковной иерархии, Государь оставил безнаказанной самовольную анафему и отстранил князя Голицына от управления министерством народного просвещения и духовным ведомством (15 мая 1824 г.), но сохранил за ним министерство почт. Как ни старалась враждебная Голицыну партия, имевшая во главе Аракчеева и выставлявшая своим передовым бойцом Ф., все же она окончательно погубить Голицына не могла. Тогда ее усилия были направлены на устранение сподвижников Голицына и на уничтожение результатов того направления, представителем которого был Голицын. Ожесточенная борьба шла против библейского общества (см. Библейские общества в России, III, 705 - 706); предполагалось преобразование духовных училищ, запрещены были некоторые книги, прежде одобренные, между прочими краткий катехизис, составленный митрополитом Филаретом . Ф., сильно поддерживаемый Аракчеевым и митрополитом Серафимом, окруженный лестью своих приверженцев, представлял Государю благосклонно принимаемые ""хартии"", в которых писал о ""тайне беззакония"", о ""заговоре под звериным апокалипсическим числом 666"", о влиянии Англии, о революции, имеющей быть в 1836 г. и т. п. Все апокалиптические тайны и речения в записках Ф. сводились обыкновенно к тому, что ""непременно и немедленно нужно ныне выслать из столицы, некоторых навсегда, по плану, прежде поданному"". Этот прежде поданный план, заключавший в себе ясный только одному автору смысл, оставался без выполнения, как и все советы Ф., удручающим образом действуя на Государя и еще более увеличивая и без того свойственное ему в последние годы его жизни мрачное настроение. С воцарением императора Николая I положение Ф. резко изменилось. Государь дозволил ему писать в собственные руки о чем угодно, но, не допуская криводушия и не любя неясности, исключил Ф. из среды близким к престолу лиц. Ф. должен был отказаться от роли вещателя тайн, пророка государева, спасателя церкви и отечества и стать в ряды ординарных архимандритов-настоятелей; после ""дел великих и необычайных"" ему опять пришлось ведаться с несогласиями, недовольством и неповиновением монастырской братии. Привыкнуть к этому было нелегко, и вся последующая жизнь Ф. представляет собой непрерывный ряд различных странностей и неожиданностей, давших повод митрополиту Серафиму выразиться о нем, что ""не сносить ему головы своей, ежели нрава своего не переменит"". В то же время Ф. крайне изнурял себя аскетизмом. Словно будучи привязан на цепи, он ""рвался и метался, не находя выхода для своей кипучей энергии, пока смерть не погасила снедавшего его пламени"". Скончался Ф. 26 февраля 1838 г., среди тяжких аскетических подвигов, и был похоронен в заранее приготовленном им для себя гробе в Юрьевском монастыре, который он богато обстроил на средства, пожертвованные графиней Орловой. Необычайные отношения к императору Александру I , соединенные с некоторой таинственностью, постоянные речи о ниспровержении ""врага церкви"" (дьявола, в лице ""сектантов""), об особом избрании, о видениях и откровениях, витийственный склад речи, широкая благотворительность на средства графини Орловой, наконец, бесспорный аскетизм, молитвы, бдения, вериги, воздержание, непоколебимая преданность ""делу церкви"" - все это было причиной того, что в Новгороде и его окрестностях, среди простого народа, в также в значительной части петербургского общества и во многих других местностях России, Ф. считался праведником, ""святителем"", избранником Провидения. После Ф. осталось в Юрьевском монастыре множество рукописей, заключающих в себе его автобиографию, проповеди, письма и разного рода материалы. Проповеди Ф. отличаются сильным чувством веры, но чрезвычайно ""витийственный"" слог делает их мало вразумительными. Этим недостатком страдают и все другие писания Ф. В ""Автобиографии"", напечатанной в ""Русской Старине"" 1894 - 1896 гг. и представляющей смесь ""жития"" с исторической монографией, Ф., кроме весьма подробного повествования о разных переменах в своей жизни, высказывает свой взгляд на современное ему положение церкви, государства, общества, духовенства, входит в оценку преобладавшего в то время в обществе мировоззрения наиболее видных деятелей и т. п. Воззрения Ф. чрезвычайно односторонни и пропитаны нетерпимостью, как и его суждения о лицах. Письма его заключают в себе значительную долю лести по отношению к адресатам. Литература. Е. Карнович ""Архимандрит Ф., настоятель новгородского Юрьева монастыря"" (""Русская Старина"", 1875, № 7 и 8, и в книге ""Замечательные и загадочные личности XVIII - XIX столетия"", Санкт-Петербург, 1884); К. Попов ""Юрьевский архимандрит Ф. и его церковно-общественная деятельность"" (""Труды Киевской Духовной Академии"", 1875, № 2 и 6); И. Морошкин ""Архимандрит Ф."" (""Русская Старина"", 1876, № 10); С. Миропольский ""Ф. Спасский, юрьевский архимандрит"" (""Вестник Европы"", 1878, № 11 и 12); Н. Барсов ""Князь А.Н. Голицын и архимандрит Ф."" (Санкт-Петербург, 1881); П. Знаменский ""Чтения из истории русской церкви за время царствования императора Александра I"" (Казань, 1885); И. Чистович ""Руководящие деятели духовного просвещения в России в первой половине текущего столетия"" (Санкт-Петербург, 1894); А. Слезкинский ""Архимандрит Ф. и графиня Орлова-Чесменская"" (""Русская Старина"", 1899, № 11); Н. Соловьев ""Архимандрит Ф. Из семейных воспоминаний"" (""Русский Архив"", 1898, том II); священник Н. Стеллецкий ""Князь А.Н. Голицын и его церковно-государственная деятельность"" (глава VI - Падение князя А.Н. Голицына - в ""Трудах Киевской Духовной Академии"", 1901, август; С.Г. Рункевич ""Ф."", в ""Русском Библиографическом Словаре"" (Санкт-Петербург, 1901). В предисловии к автобиографии Ф. (""Русская Старина"", 1894, март) подробно указана литература о Ф. и его сочинениях. О рукописях Ф. см. ""Русский Архив"", 1873, том II (статья Лилеева ), ""Чтения в Обществе Истории и Древностей"", 1880, книга I (статья Н.В. Сушкова) и ""Христианское Чтение"", 1896, книга I (""Письма Ф. к обер-прокурору Святейшего Синода С.Д. Нечаеву"", статья С.Г. Рункевича).
|
